Отражения (Трилогия) - Страница 343

К оглавлению

343

Ну почему же? Очень даже могу!

«Да-а-а-а?... А кто из нас вспоминает о своей любви строго по расписанию, да и то, если нечем больше заняться?...»

Знаешь, что...

«Да-да?...»

Последний вопрос. Что ты думаешь о Лаймаре?

«О реальном человеке или о твоих фантазиях в его отношении?...»

Э-э-э-э... Хотелось бы услышать твои мысли по обеим позициям.

«Не получится!...»

Это ещё почему?

«Как человек, он меня совершенно не занимает... А ТВОИ выводы, большей частью, несут в себе отражение эмоций, а не работы разума...»

В самом деле?

«Уж поверь...»

Значит, мне нужно провести анализ заново?

«Если не лень...» — зевает.

Эй, куда собралась?

«Сосну маленько... Здесь и без меня будет весело...»

Что ты хочешь этим сказать?

Но Мантия уже свернулась клубком и блаженно похрапывала где-то на грани восприятия.

Бессовестная! Вечно оставляет меня без своего общества, поганка... Впрочем, что она сказала? «Здесь будет весело»? Надеюсь, не настолько, чтобы полилась кровь.


Кровь, и вправду, не полилась. Зато гром праведного гнева сотряс стены гостиницы.

— Да за такие предсказания тебя выпороть — и то, мало! — раздалось из угла, где расположились селяне.

Любопытно... Я невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит. Конечно, ничего не увидел. Пришлось встать — как раз вовремя, чтобы ворох пёстрых кусочков ткани успел обогнуть мою фигуру и спрятаться у меня за спиной. Спрятаться? О, нет...

— А ну, мерзавка, вернись!

Надо мной навис дюжий мужик, чьи щёки выглядели излишне румяными даже в скудном свете свечей. Интересно, чем его в детстве кормили? Мне, вроде бы, в еде не отказывали, но почему-то впрок ни мясо, ни овощи не шли. У родителей этой горы разносолов на столе, наверняка, не водилось, а поди ж ты...

— Вас что-то расстроило, почтенный? — я постарался улыбнуться со всем возможным уважением к буграм мышц, хорошо заметным и под толстым суконным кафтаном.

— Мокрая мышь, которая нагадала мне всяких гадостей!

— Мышь?

Поворачиваю голову, в попытке увидеть, о ком идёт речь, но через плечо удаётся рассмотреть только чёрные волосы и яркий платок.

— Предсказательница, чтоб её! — сплёвывает мужик.

— И что же она такого страшного Вам предсказала?

— А что скотина вся моя будущей весной подохнет, вот что!

— Именно так и сказала? — категоричность недовольного селянина, скорее всего, не имела под собой основания: бродячие гадатели редко опускаются до ясных и недвусмысленных «откровений из будущего», поэтому малышка могла сказать и что-то вполне безобидное, а клиент понял, как смог.

— Ну-у-у... — мужик слегка смутился. — Вроде того... Ну, что по весне Сейнари разольётся больше обычного, притопит луга, а на них трава дурная расти будет, и коровки мои потравятся...

— Да Вам необычайно повезло, почтенный! — хлопаю по крепкому плечу. — Сами подумайте: Вы уже знаете, из-за чего может погибнуть Ваша скотинка, так что Вам мешает выгнать её на другие пастбища или купить сена, а? И ни одна из коров не пропадёт. Улавливаете?

В блеклых глазах появилось сомнение.

— После того, как Вы разъяснили, господин... И верно! Так, считаете, сена надо прикупить?

— О, тут я Вам не советчик! — машу руками. — Может надо покупать, может не надо — фрэлл его знает... А на подтопленные луга коров не гоняйте. Целее будут!

— И на том спасибо, господин! — отвесив низкий поклон, мужик вновь занял место за своим столом, а я повернулся лицом к той, что заставила меня строить из себя знатока сельского хозяйства.

Довольная мордашка — живая, смуглая, с крупными бусинами тёмных глаз. И верно, похожа на мышь. Очень миленькую, правда. Мокрые волосы скручены тугими колечками и облегают голову плотной шапочкой. Плечи закутаны в необъятный шерстяной платок, усыпанный то ли маками, то ли розами: даже если бы я лучше разбирался в цветах, определить, какие из них хотела изобразить вязальщица, не представляется возможным, потому что платок — старый. Очень старый, с полысевшими от времени кистями бахромы. Пол подметают юбки. Да-да, именно юбки, в количестве пяти, а то и более. Разумеется, разноцветные и, разумеется, никак не сочетающиеся между собой. При ярком свете эта аляповатость резала бы глаза, но здесь и сейчас она всего лишь заставляет улыбнуться.

— Здравствуй... мышка.

— Ты желаешь мне здоровья от чистого сердца или просто хочешь показаться вежливым? — прищуривается один из блестящих глаз.

— И то, и другое, наверное... Кстати, о здоровье! — я поманил пальцем мальчишку-подавальщика.


...Сунув нос в принесённую специально для неё кружку, девчонка сурово нахмурилась:

— Сам, значит, вином отогреваешься, а меня супом потчуешь? Это как же понимать?

— В твоём возрасте следует пить вино только в лечебных целях, но... Думаю, горячий мясной бульон с пирожками будет куда полезнее, чем кислятина, которую принесли мне. Если не хочешь, можем поменяться!

— Вот ещё! — она ухватила из миски самый большой пирог и откусила, сколько... Сколько смогла, а смогла много: вернуться к беседе юной гадалке удалось лишь спустя время, необходимое для тщательного пережёвывания. И вернуться для того, чтобы попытаться вогнать меня в краску, потому что я услышал:

— А ты — добрый.

— Нет, мышка, я — злой. Очень злой. Только ещё и ленивый. А поскольку злые дела требуют большего приложения сил, чем добрые, я предпочитаю не особенно напрягаться... Если есть возможность.

343