Отражения (Трилогия) - Страница 186

186

— Если ты не заткнёшься сам, я заткну тебе рот, — пообещал маг и бросил сыну: — Не слушай, он просто не хочет умирать, вот и придумывает отговорки, чтобы тянуть время... А мы торопимся. Начинай, сынок.

Мальчик зашёл мне за спину, и спустя мгновения я почувствовал его холодные маленькие ладошки на своих висках.

— Не надо, малыш... — в моём голосе уже стояли слёзы.

— Заткнись!

«Он начинает Проникновение ...»

Знаю, милая.

«Как поступим?...»

По обстоятельствам. Снимай Вуаль ...

Не знаю, какие ощущения испытывают другие в момент Проникновения, а мне... Мне было грустно. Покойно и грустно. Ход событий уже нельзя было изменить, да и, честно говоря, не следовало менять. Он ещё так юн, скажете вы, так невинен... Отнюдь. Да, он может до конца не понимать смысл проводимого ритуала, но он — раз уж ваш покорный слуга не первый в послужном списке мальца — не мог не почувствовать, что такое смерть. Я лишь допускаю, что отец оберегал ребёнка от ПОЛНОГО соединения Кружев и мягко замещал Нити мальчика своими, когда приближался момент разрушения... Но это не оправдывает ни того, ни другого. Трупы-то он видел, а зрелище сие, как могу догадываться, весьма неприглядно...

С каждого из маленьких пальчиков стекала волшба, вязкими маслянистыми ручейками пробивая дорогу через моё тело. Для того, чтобы пить чужую Силу, нужна немалая своя. В данном случае мальчика страховал отец, установивший плотный слой заклинаний, долженствовавших исключить отпор с моей стороны. Глупец... Зачем же он втравил сына в свои гнусные дела? Зачем уготовил ему бродячую жизнь? Разве только... Ребёнок слишком слаб, чтобы развить свой Дар обычными способами, и папа решил ему помочь. Как умеет. Фрэлл! Я не хочу его убивать, но... Не могу поступить иначе...

Вуаль исчезала постепенно, слой за слоем, увлекая мальчика вглубь, туда, где он надеялся найти моё Кружево. Вот ниточки ещё несмелых, невыверенных заклинаний возводят шаткие мостки, по которым должна течь Сила... Ближе, ещё ближе... Тошнота становится почти невыносимой. Прости меня, если сможешь... Чары изгибаются, делают последний шажок, цепляясь за...

Вуаль растаяла, и Кружево ребёнка оказалось один на один с Пустотой...

Даже самый опытный и одарённый маг не успел бы разрушить связь. Разве только... Безжалостно обрывая собственные Нити. С чем это можно сравнить? С тем, как дикий зверь, попав в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы освободиться. Вы на такое способны? Возможно. Но только — по долгому и отчаянному размышлению. То есть, через некоторое время. А у мальчика этого самого времени и не было...

Вся Сила, накопленная слабеньким Кружевом ребёнка, в мгновение ока исчезла, слизанная вечно голодной Пустотой — я даже не успел ощутить ни вкуса, ни цвета... Маленький маг задрожал. Сначала — мелко, потом — всё крупнее, но оторвать ладони от моих висков не смог. Я видел только лицо его отца и, с некоторым злорадством, отметил, что мужчина растерян. Ещё бы: защитные заклинания исчезли едва ли не скорее, чем был опустошён его сын...

Отец мог бы спасти своего отпрыска. Наверное. Если бы предполагал нечто подобное. Но представить то, чего нет и быть не может, под силу далеко не каждому. Даже сумасшедшему. Маг опоздал. То единственное мгновение, когда ему удалось бы разорвать сети Захвата, прошло. И Пустота, утробно урча, ринулась в атаку на Нити мальчика...

Мои уши заложило от пронзительного крика. Крика, переполненного болью, жалобного, даже немного обиженного. Маг, наконец-то, опомнился и бросился к сыну. Бросился, чтобы подхватить уже бездыханное тело. Вместе с криком с губ мальчика вспорхнула и его душа...

Прошло минуты две прежде, чем маг снова оказался передо мной. На его руках лежала холодная кукла, изломанная последней судорогой. Взгляд мужчины не отражал ни одной связной мысли, кроме: «Почему?»

— Ты... ты убил его... — голосом, потерявшим эмоции, сообщил «отступник».

— Я знаю, — очевидный лично для меня факт, не требующий подтверждения. — Я просил остановиться.

— Ты...

Наверное, он любил сына. Чем иначе объяснить горе, медленно, но верно, проступавшее в безумном взгляде? Что ж, у любого, даже самого отъявленного злодея, есть уязвимое место. Но далеко не у всех это — любовь к своим детям...

— Ты... — вены на его лбу вздулись. — Я уничтожу тебя!

Да пожалуйста. Взял бы палку поувесистее, и я оказался бы совершенно бессилен... К сожалению для мага — и к огромному счастью для меня — тот, кто с детства привыкает пользоваться чарами, даже не задумывается о том, чтобы хоть раз обратиться к иному оружию...

Он, наверняка, выбрал самое сильное и испытанное из доступных заклинаний. Точно не вспомню, как оно называется в Анналах , а я в своё время узнал его, как «давилку». Если вкратце, эти чары действуют примерно так: ближайший к жертве обособленный слой Пространства насильно уплотняется до состояния, когда его практически можно резать ножом (разумеется, если найдёте подходящий нож), и схлопывается в одной точке. Что-то в этом роде... Не знаю, на какой результат рассчитывал маг, а я получил возможность наблюдать Фокусирующий Щит в действии...

Мантия перехватила поток заклинания не то что на подходе, а в тот самый миг, когда он только-только покинул Кружево «отступника», не дав чарам занять необходимый для нападения Периметр. Нити волшбы уткнулись в прогнувшуюся поверхность Щита, увязая в его верхнем — пористом — слое, стекли в точку фокуса, где были заботливо скатаны моей подружкой в клубок, и... Прянули обратно. К тому, кто вызвал их из небытия.

186